Сэй Сёнагон 966-1017

     Записки у изголовья - Жанр дзуйхицу (букв. "вслед за кистью", XI в.)

      Эту книгу замет обо всем, что прошло перед моими глазами и волновало мое сердце, я написала в тишине и уединении моего дома...

      Весною - рассвет.

      Все белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелются по небу.

      Летом - ночь.

      Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда в воздухе носятся бесчисленные светлячки...

      Осенью - сумерки.

      Закатное солнце, бросая яркие лучи, близится к зубцам гор. Вороны, по три, по четыре, по две, спешат к своим гнездам - какое грустное очарование! Солнце зайдет, и все полно невыразимой печали: шум ветра, звон цикад...

      Зимою - раннее утро.

      Свежий снег, нечего и говорить, прекрасен, белый иней тоже, но чудесно и морозное утро без снега. Торопливо зажигают огонь, вносят пылающие угли - так и чувствуешь зиму!

      Прекрасна пора четвертой луны во время празднества Камо. Парадные кафтаны знатнейших сановников, высших придворных различаются между собой лишь по оттенку пурпура, более темному и более светлому. Нижние одежды - из белого шелка. Так и веет прохладой, негустая листва на деревьях молодо зеленеет. А вечером набегут легкие облака, где-то в отдалении прячется крик кукушки, такой неясный, словно чудится тебе... Но как волнует он сердце! Молодые девушки - участницы торжественного шествия - уже вымыли и причесали волосы, в доме царит предпраздничная суета - то завязки порвались, то сандалии не те. Матери, тетки, сестры - все парадно убранные - сопровождают девушек, каждая прилично своему рангу. Блистательная процессия!

      Случается, что люди называют одно и то же разными именами. Слова несхожи, а смысл один. Речь монаха. Речь мужчины. Речь женщины.

      Немногословие прекрасно.

      Госпожа кошка, служившая при дворе, почтительно именовалась госпожой мёбу, государыня особенно любила ее. Однажды мамка, приставленная к госпоже кошке, прикрикнула на нее, когда та дремала на солнышке, и велела собаке Окинамаро укусить ее. Глупый пес бросился на кошку, а та улизнула в покои императора - и шмыг к нему за пазуху. Император удивился, велел наказать нерадивую мамку, а пса побить и сослать на Собачий остров. Пса выгнали за ворота. Совсем недавно, в третий день третьей луны, он горделиво шествовал в процессии, голова украшена цветами персика, а на спине - ветка цветущей вишни. В полдень услышали мы жалобный вой собаки, то Окинамаро потихоньку вернулся из ссылки. На него набросились и снова выкинули. В полночь какой-то пес, опухший, избитый до неузнаваемости, оказался под верандой. Приближенные государыни гадали и не могли понять, он или не он. А бедный пес задрожал, слезы так и потекли из его глаз. Значит, все-таки Окинамаро, Положив зеркало, я воскликнула: "Окинамаро!" И пес радостно залаял, государыня улыбнулась, и сам император пожаловал к нам, узнав, что случилось, и простил собачку. Как он заплакал, услыхав слова сердечного участия! А ведь это была простая собака.

      То, что наводит уныние.

      Собака, которая воет среди белого дня.

      Зимняя одежда цвета алой сливы в пору третьей или четвертой луны.

      Комната для родов, где умер ребенок.

      Ожидаешь всю ночь. Уже брезжит рассвет, как вдруг тихий стук в дверь. Сердце твое забилось сильнее, посылаешь людей к воротам узнать, кто пожаловал, но оказывается, там не тот, кого ты ждешь, а человек, совершенно безразличный тебе.

      Или вот еще.

      В оживленный дом ревнителя моды приносят стихотворение в старом вкусе, без особых красот, сочиненное в минуту скуки стариком, безнадежно отставшим от века.

      Долгие дожди в последний месяц года.

      То, над чем посмеиваются.

      Обвалившаяся ограда.

      Человек, который прослыл большим добряком.

      То, что докучает.

      Гость, который без конца разглагольствует, когда тебе некогда. Если можешь с ним не считаться, спровадишь его побыстрее без долгих церемоний. А если гость - человек значительный?

      Растираешь палочку туши, а к тушечнице прилип волосок. Или в тушь попал камушек и царапает слух: скрип-скрип.

      То, что дорого как воспоминание. Засохшие листья мальвы. Игрушечная утварь для кукол.

      В тоскливый день, когда льют дожди, неожиданно найдешь старое письмо от того, кто был тебе дорог.

      То, что радует сердце,

      Сердце радуется, когда пишешь на белой, чистой бумаге такой тонкой кистью, что кажется, она и следов не оставит. Крученые мягкие нити прекрасного шелка. Глоток воды посреди ночи, когда очнешься ото сна.

      Цветы на ветках деревьев.

      Прекраснее всего весенний цвет красных оттенков: от бледно-розового до густо-алого. В темной зелени померанца ослепительно алеют цветы. С чем сравнить их прелесть на другое утро после дождя. Померанец неразлучен с кукушкой и тем особенно дорог людям. Цветок груши весьма скромен, но в Китае о нем слагают стихи. Вглядишься - ив самом деле на концах его лепестков лежит розовый отсвет, такой легкий, что кажется, глаза тебя обманывают.

      То, что утонченно красиво.

      Белая накидка, подбитая белым, поверх бледно-лилового платья.

      Яйца дикого гуся.

      Осыпанный снегом сливовый цвет.

      Миловидный ребенок, который ест землянику.

      В пору седьмой луны дуют вихри, шумят дожди. Почти все время стоит холодная погода, забудешь о летнем веере. Но очень приятно бывает подремать днем, набросив на голову одежду на тонкой ватной подкладке, еще хранящую слабый запах пота.

      То, что в разладе друг с другом. Снег на жалкой лачуге.

      Беззубая женщина кусает сливу и морщится: кисло. Женщина из самых низов общества надела на себя пурпурные шаровары. В наше время, впрочем, видишь это на каждом шагу.

      Мужчину должен сопровождать эскорт. Самые обворожительные красавцы ничего не стоят в моих глазах, если за ними не следует свита.

      Ребенок играл с самодельным луком и хлыстиком. Он был прелестен! Мне так хотелось остановить экипаж и обнять его.

      Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться о своем наряде. В минуту расставания он, полный сожаления, медлит подняться с любовного ложа. Дама торопит его уйти: уже светло, увидят! Но он был бы счастлив, если бы утро никогда не пришло. А ведь случается, что иной любовник выскакивает утром, как ужаленный. На прощание бросает только: "Ну, я пошел!"

      Травы.

      Трава омодака - "высокомерная".

      Трава микури. Трава "циновка для пиявок". Мох, молодые ростки на проталинах. Плющ. Кислица причудлива на вид, ее изображают на парче.

      Как жаль мне траву "смятение сердца".

      Темы стихов. Столица. Ползучая лоза... Трава микури. Жеребенок. Град.

      То, что родит тревогу.

      Приезжаешь безлунной ночью в незнакомый дом. Огонь в светильниках не зажигают, чтобы лица женщин оставались скрытыми от посторонних глаз, и ты садишься рядом с невидимыми людьми.

      Была ясная, лунная ночь. Императрица сидела неподалеку от веранды. Фрейлина услаждала ее игрой на лютне. Дамы смеялись и разговаривали. Но я, прислонившись к одному из столов веранды, оставалась безмолвной.

      "Почему ты молчишь? - спросила государыня. - Скажи хоть слово. Мне грустно".

      "Я лишь созерцаю сокровенное сердце осенней луны", - ответила я.

      "Да, именно это ты и должна была сказать", - молвила государыня.

      Я пишу для собственного удовольствия все, что безотчетно приходит мне в голову. Разве могут мои небрежные наброски выдержать сравнение с настоящими книгами, написанными по всем правилам искусства? И все же нашлись благосклонные читатели, которые говорили мне: "Это прекрасно!" Я была изумлена.