Бейте в площади бунтов топот!

Выше, гордых голов гряда!

Мы разливом второго потопа

Перемоем миров города.

В. Маяковский



"Поэтом Октябрьской революции", "бойцом Октября" часто называют поэта Владимира Маяковского. И не только потому, что расцвет его творчества пришелся на революционный и послереволюционный период, — революция вершилась в самой душе Маяковского. "Сердце наш барабан", — писал поэт. И читая его стихотворения, мы видим, что грохот этого барабана не умолкал ни на минуту. "Громкий голос" трибуна революции решительно провозглашал:



Радости пей, пой!

В жилах весна разлита.

Сердце, бей бой!

Грудь наша — медь литавр.



Формирование личности Маяковского происходило под влиянием социальных процессов. Он всем своим существом ощущал все то, что происходило в. стране народов России, борющихся за победу социализма. Эпоха революции сформировала особый, новаторский, бунтарский стиль его поэзии. В стихотворениях поэта мы не встретим спокойных лирических интонаций, пассивных рассуждений и отвлеченных тем. Высокий накал социальных столкновений отражается и в протесте самого Маяковского. И, естественно, этот протест он высказывает вслух — громко, четко, ритмично — в своих произведениях. Поэт не может молчать:



Голосует сердце —

Я писать обязан

По мандату долга.



Его сердце не может молчать еще и потому, что остро чувствует чужую боль, воспринимает и переживает ее как свою собственную. Весь мир вокруг него живой. И он живет душой этого мира, его бедами, тревогами, его "беззащитным одиночеством".

Кто, если не он, сможет защитить этот мир? Ведь поэт "сам такой же". В одном из своих ранних стихотворений Маяковский пишет: " Подошел и вижу глаза лошадиные... Улица опрокинулась, течет по-своему..." Да, он всегда стремился именно к этому — увидеть глаза, отразиться в них, слиться с ними, принять в себя изливающуюся из них "общую звериную тоску". Но главное — откликнуться на эту тоску, броситься навстречу в неудержимом порыве, восклицая: "я — как ты!", " Вот — я, весь боль и ушиб...", посвящая и завещая людям "сад фруктовый" своей души. Боль за человечество, за мир жила в сердце поэта постоянно. И, конечно же, он не мог не высказать решительного протеста против несправедливости, жестокости, пошлости и подлости. Он бросался в отчаянную борьбу, и его оружием было меткое, часто резкое, но справедливое слово:



Мой стих дойдет

через хребты веков

и через головы

поэтов и правительств.

Мой стих дойдет,

но он дойдет не так;

не как стрела

в амурно-лировой охоте,

не как доходит

к нумизмату стершийся пятак,

и не как сеет умерших звезд доходит.

Мой стих

трудом

громаду лет прорвет

и явится

весомо,

грубо,

зримо...



"Великая ломка начата нами во всех областях красоты во имя искусства будущего", — писал Владимир Маяковский в 1914 году. И эта ломка коснулась не только искусства, но и общественных отношений и самой человеческой души.

Поэт чувствовал перемены, ждал их, призывал. Он мечтал убрать из жизни серость, мелочность, "ерунду частушек". Его призвание — зажигать звезды, которые нужны, необходимы каждому человеку. Ведь человек всю жизнь ищет высший смысл.



И, надрываясь

в метелях полуденной пыли,

врывается к Богу,

боится, что опоздал,

плачет, целует ему жилистую руку,

просит —

чтоб обязательно была звезда! —

клянется —

не перенесет эту беззвездную муку!

А после

ходит тревожный,

но спокойный наружно.

Говорит кому-то:

"Ведь теперь тебе ничего?

Не страшно?

Да?!"



Владимир Маяковский старался подарить людям этот смысл. Своим открытым отрицанием, своими решительными, бунтарскими строками пытался открыть людям глаза на отживший, старый, неправильный мир. И того же требует от других поэтов, заявляя:



Как вы смеете называться поэтом

и, серенький, чирикать, как перепел.

Сегодня

надо

кастетом

крушиться миру в черепе.



Отрицание современного мира приобретает у поэта характер разоблачения основ общественного устройства жизни. Страстное стремление к скорейшему коренному изменению жизни выливалось у Маяковского в беспощадную критику мира "сытых", которые — под разными обличьями — были как в старом, так и в новом мире:



...стеклись они,

наскоро оперенья переменив,

и засели во все учрежденья.



Бюрократизм, ложь, лицемерие, низость, угодничество чиновников всегда были противны поэту. Он на протяжении всего своего творчества выступал с резким протестом против жадности, ханжества, хамства, своими стихотворениями стараясь искоренить все это зло, выставить на всеобщее обозрение, обнажить, снять маски:



Грабят, режут — очень мило!

Вор крадет с ворами вкупе.



Владимир Маяковский был также одним из тех, кто первым поднял голос протеста против империалистической войны.

Не принимая, отвергая ее всем сердцем, он возвышает свой голос, срывает его, выступая против зла, против того, чтобы "мрачно очерненной чернью, багровой крови лилась и лилась струя".



Я

от первых дней

войнищу эту проклял,

плюнул рифмами в лицо войне!



Не только слова, но и сам стиль поэта говорил о его бунтарских настроениях. Здесь и широкие обобщения, и необычайная масштабность, и гиперболизация образов, и сатира, и резкая контрастность поэтического языка. Красивое у него всегда соседствует с безобразным, высокое — с низким: "Проститутки, как святыню, меня понесут и покажут Богу в свое оправдание". Мертвые предметы в его, поэзии оживают и становятся более одушевленными, чем живые.

Маяковский бросал решительный вызов всему буржуазному миру с его устоями, правилами, приоритетами власти и денег. "Долой вашу любовь", "долой ваше искусство", "долой ваш строй", "долой вашу религию" — буквально кричал он в лицо врагам. Во всех образах, созданных поэтом, мы слышим страстную критику буржуазного строя, унижающего и порабощающего человека.

Именно слышим, потому что стихи Маяковского написаны не для чтения "про себя", а только для исполнения вслух, в большой аудитории, на митингах, собраниях, праздниках. Только так можно в полной мере отразить ораторские интонации, заложенные в каждой строке. Только подчеркивая, выделяя голосом каждое слово, можно ощутить настоящую силу стихотворений поэта:



Нет!

Не надо!

Разве молнии велишь

не литься?

Нет!

Не оковать язык грозы!..

Разве гром бывает немотою болен?!

Разве сдержишь смерч,

чтоб вихрем не жил он?!

Разве жар

такой

термометрами меряется?!

Разве пульс

такой

секундами чудит?!



Действительно, "оковать язык грозы" невозможно. Точно так же, как невозможно унять, погасить творческую энергию, революционную страсть, неповторимый талант, социальную устремленность, горячий патриотизм, ненависть к врагам революции и ко всем силам прошлого, героический пафос, сатиру и трагизм самого Маяковского. Всеми силами своего пылкого сердца, всеми средствами поэтической речи он протестовал против общества людей, у которых "в прогрызанной душе золотолапым микробом впился рубль".

Вся земля втянута в великую битву между добром и злом, между свободой и рабством, высокими устремлениями и низменными страстями. И эту битву Владимир Маяковский воспринимал всем своим сердцем, как вулканическое сотрясение собственной души и тела. Потому и не мог не писать о ней. И изо дня в день продолжал мечтать о мире и свободе для всех людей:



И он свободный,

ору о ком я,

человек —

придет он,

верьте мне,

верьте!