Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев), поэт серебряного века русской поэзии, любил, по его собственному выражению, ошеломить публику самовосхвалением:



Я, гений Игорь — Северянин,

Своей победой упоен...



Эти строки, воспринятые вне контекста стихотворения и всей книги, во многом определили отношение широкого читателя к Игорю Северянину. Появился термин "северянинщина" как некий апогей самомнения и самовосхваления, что никогда не приветствовалось российским читателем.

"Мы знаем Северянина как самовлюбленного лирика, не разбирающегося в общественных проблемах, как искусного версификатора, сумевшего вложить в свои субъективистские "поэзы" большую напевность и легкость" — так характеризует поэта один из его друзей последнего периода жизни, эстонский исследователь В. Адаме. Но это, наверное, не может полностью характеризовать поэта, ибо, читая стихи Северянина, все время испытываешь ощущение чего-то важного, чего-то самобытного, о чем мы еще не знаем...



Моя двусмысленная слава

И недвусмысленный талант...



В этом чуть ироническом самопризнании Игоря Северянина — намеки на его поэтическую личность. "Недвусмысленный талант" — это не только хвастовство, но и действительное внутреннее ощущение, выраженное прямо и без обиняков: Северянин знал, что он талантлив, и не считал нужным притворяться. "Двусмысленная слава" — это тоже серьезно: это — ощущение изначальной противоречивости своей шумной поэтической известности. Кумир восторженной публики в предреволюционные годы, к 1980—1990-м годам он казался почти забыт... Наше читательское восприятие его "недвусмысленного таланта" тоже оказывается весьма своеобразным и "двусмысленным":



Ананасы в шампанском!

Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чем-то норвежском!

Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!..

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс...



Странные стихи, а привяжутся, и их хочется повторять, перебирая звуки, как камушки во рту.



Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж...



Стихи Северянина музыкальны, отличаются большой напевностью и своеобразным лиризмом. Свои устные выступления он называл "поэзоконцертами" и, по словам современников, почти пел свои стихи. Поэт нередко прибегал к сочетанию "высокого" и "низкого" стиля. Характерно в этом плане стихотворение "Мороженое из сирени":



Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!

Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.

Сударыни, судари, надо ль? — не дорого — можно без прений...

Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!



С юности Игорь Северянин стремился быть только поэтом — и никем другим. Он хотел достичь высшей поэтической славы — и стал "королем поэтов" (каковым был провозглашен в феврале 1918 года на вечере в Политехническом музее). И в тяжелые годы вынужденной эмиграции он мог оставаться только тем, кем был всю свою жизнь, — поэтом, умевшим претворять обыденные жизненные явления в откровение русского слова.



Мгновенья высокой красы!

Совсем незнакомый, чужой,

В одиннадцатом году,

Прислал мне "Ночные часы".

Я надпись его приведу:

"Поэту с открытой душой"...



"Поэтом с открытой душой" назвал Игоря Северянина другой поэт — Александр Блок. Эта надпись на подаренной книге относится ко времени, когда Игорь Северянин еще только вступал на литературное поприще. Слова "поэт с открытой душой" очень точно определяют существо поэтического дарования Игоря Северянина, его необыденную для русской поэзии XX века личность, которая до конца не понята.