Одна из вечных тем в литературе — тема любви — проходит через все творчество В. Маяковского. "Любовь — это сердце всего. Если оно прекратит работу, все остальное отмирает, делается лишним, ненужным. Но если сердце работает, оно не может не проявляться во всем", — считал поэт.

Жизнь Маяковского со всеми ее радостями и горестями, болью, отчаянием — вся в его стихах. Произведения поэта рассказывают и о его любви, и о том, какой она была. Любовь-страдание, любовь-мука преследовала его лирического героя. Откроем поэму "Облако в штанах" (1914 г.), и нас сразу, с первых строк охватывает тревожное чувство большой и страстной любви:



Мама!

Ваш сын прекрасно болен!

Мама!

У него пожар сердца.



Эта трагическая любовь не выдумана. Сам поэт указывает на правдивость тех переживаний, какие описаны в поэме:



Вы думаете, это бредит малярия?

Это было,

было в Одессе.

"Приду в четыре", — сказала Мария.



Но исключительное по силе чувство приносит не радость, а страдания. И весь ужас не в том, что любовь безответна, а в том, что любовь вообще невозможна в этом страшном мире, где все продается и покупается. За личным, интимным просвечивает большой мир человеческих отношений, мир, враждебный любви. И этот мир, эта действительность отняли у поэта любимую, украли его любовь.

И Маяковский восклицает: "Любить нельзя!" Но не любить он не мог. Прошло не более года, и сердце вновь разрывают муки любви. Эти его чувства находят отражение в поэме "Флейта-позвоночник". И снова не радость любви, а отчаяние звучит со страниц поэмы:



Версты улиц взмахами шагов мну,

Куда уйду я, этот ад тая!

Какому небесному Гофману

выдумалась ты, проклятая?!



Обращаясь к Богу, поэт взывает:



...слышишь!

Убери проклятую ту,

которую сделал моей любимою!



О том, что и потом поэт не нашел в любви праздника, счастья, говорят другие произведения Маяковского 1916— 1917 годов. В поэме "Человек", звучащей гимном человеку-творцу, любовь предстает в образах, выражающих лишь страдание:



Гремят на мне

наручники,

любви тысячелетия...

И только

боль моя

острей —

стою,

огнем обвит,

на несгораемом костре

немыслимой любви.



В стихах, обращенных к любимой, столько страсти, нежности и вместе с тем сомнения, протеста, отчаяния и даже отрицания любви:



Любовь!

Только в моем

воспаленном

мозгу была ты!

Глупой комедии остановите ход!

Смотрите —

срываю игрушки-латы

я,

величайший Дон-Кихот!



В двадцатые годы Маяковский пишет одну за другой поэмы "Люблю" (1922 г.), "Про это" (1923 г.). Поэма "Люблю" — это лирико-философское размышление о любви, о ее сущности и месте в жизни человека. Продажной любви поэт противопоставляет любовь истинную, страстную, верную, которую не могут смыть ни ссоры, ни версты. Но уже в поэме "Про это" лирический герой предстает перед читателями опять мятущимся, страдающим, мучимым неудовлетворенной любовью. Поэт глубоко переживает, что радости жизни его не коснулись:



В детстве, может,

на самом дне,

десять найду

сносных дней.

А то, что другим?!

Для меня б этого!

Этого нет.

Видите —

нет его!

Дальше, обращаясь из будущего в настоящее, поэт с горечью замечает:



Я свое, земное, недожил,

на земле

свое недолюбил.



Конечно, нельзя ставить знак равенства между лирическим героем поэмы и автором. Но то, что в поэме "Про это" ее лирический герой несет в себе реальные черты автора, — это несомненно, об этом говорят многие детали поэмы. Любовь поэта была сильна. Но уже в 1924 году, в стихотворении "Юбилейное", в задушевной беседе с Пушкиным Маяковский с улыбкой сообщает:



Я

теперь

свободен

от любви

и от плакатов.



И, оглядываясь на прошлое, поэт с едва заметной иронией говорит:



Было всякое:

и под окном стояние,

письма,

тряски нервное желе.

Вот

когда

и горевать не в состоянии —

это, Александр Сергеевич,

много тяжелей...

...Сердце

рифмами вымучь —

вот

и любви пришел каюк...



Эти строки, разумеется, не отрицают любви вообще. В стихотворении "Тамара и Демон", опубликованном в феврале следующего года, Маяковский с грустью констатировал: "Любви я заждался, мне 30 лет". А в стихотворении "Прощайте" иронизирует:



Где вы,

свахи?

Подымись, Агафья!

Предлагается

жених невиданный.

Видано ль,

что человек

с такою биографией

был бы холост

и старел невыданный?!



Сердце поэта жаждало любви, но любовь не приходила. "Как-нибудь один живи и грейся", — пишет поэт в одном из стихотворений. Сколько горечи в этих словах, горечи, которую в полной мере испил Маяковский. Но он не мог согласиться с несбыточностью любви, ее запредельностью:



Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают —

Значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — кто-то хочет, чтобы они были?

Значит — это необходимо,

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда!



Поэт не мыслит себя без любви — идет ли речь о возлюбленной или обо всем человечестве.

На самой высокой лирической ноте завершаются стихотворения "Лиличка", "Письмо Татьяне Яковлевой". Чувства поэта на высшем пределе. Он действительно навеки ранен любовью. И рана эта незаживающая, кровоточащая. Но как бы драматично ни складывалась жизнь поэта, читателя не может не потрясти сил а этой любви, которая вопреки всему утверждает непобедимость жизни. Поэт имел все основания говорить:



Если я

чего написал,

если

чего

сказал —

Тому виной

глаза-небеса,

любимой

моей

глаза.