Главная | Контакты
Украинская литература : Библиотека : Биографии : Критика : Энциклопедия : Народное творчество  |
Учебные материалы : Рефераты : Сочинения : Сочинения по украинскому языку : Краткие содержания : Шпаргалка : Статьи  |
Сочинения по русской литературе > П > Прокофьев Александр > "Поэзия — это форма любви" (М. М. Пришвин) (Поэзия Александра Прокофьева) — электронный текст

"Поэзия — это форма любви" (М. М. Пришвин) (Поэзия Александра Прокофьева)

Сочинение

Любой сборник стихов Александра Прокофьева раскрываешь, словно распахиваешь дверь в просторный мир, где и "ветер лавиной, и песня лавиной"…

Поначалу этот своеобразный мир даже ошеломляет. На вас обрушиваются ураганы бурь, водопады ливней, каскады красок. Вас подхватывают и кружат цветные метели, вьюги белых черемух, бьют в глаза "брызги первосортных медуниц". Все здесь непривычно, неожиданно в этом мире: вдруг "звезды покатились, как рубин", и даже "речка побежала по ступеням, по которым ходят за водой". Этот мир переливается семицветными радугами, он в неуемном движении, весь ходуном ходит, захлебывается от счастья, удивляется и удивляет. В нем свежесть и яркость, а полутона различаются только на большом расстоянии. В буйном пожаре цветения, в стихийном "малявинском" вихре ударом молний вспыхивают краски, и какие краски! Чистые, звенящие: уж если белый, то, как пена, если розовый — как заря, зеленый — будто море, где "соленая, зеленая, кипучая вода!". А о земле:



Все ты снишься мне в красе и в силе,

В голубых и пламенных венках.

Вся на синих, вся на очень синих.

Звезды отражающих реках.



Но немного освоившись в прекрасном и яростном мире прокофьевской поэзии, заглянешь и увидишь, что поэт в этом мире не гость и не путник, он рачителен и точен, как хозяин:



Я все ж беру за повод

И воду, и ветра.



Интонация рассказчика уверенна, по-народному конкретна. Солнце у него опускается на тридцать якорей, в стихах его живут "три ветра", "две метели", "шесть морей", "пять гармоний", "сто баянов". Сто, и ни одним меньше! Окидывая взглядом всю землю от горизонта до горизонта, поэт в то же время помнит запахи всех цветов, помнит и название каждой травинки. Как они шумят и пахнут в его стихах — и медуница, и трава зверобой, и донник-трава, и вейник-трава, и плакун-трава, и амур-трава! И поэзия его не безлюдна, как утверждали некоторые критики. Да и можно ли так судить о лирике, где страстно бьется горячее сердце поэта, где с такой силой звучит его любовь, его ненависть, где с такой щедростью навстречу людям раскрывается его душа? Вместе с автором "Песен о Ладоге" (1927) в поэзию вошли его ровесники, товарищи, "рядовые парни, сосновые кряжи", "крепкие, как сваи", песенники и гармонисты:



Усы опустив, словно рыба сом,

Проходят ребята — грудь колесом.



Прокофьевский мир, открытый песне, доброй шутке, крепкому товариществу, верной любви, становится родным, близким, понятным — своим. На его широких дорогах и заросших цветами тропинках нельзя заблудиться, потому что все в нем цельно, ясно, крепко, все на года. Видно, и в самом деле крепким оказалось вино, с молодости настоянное на ветрах и травах родной Ладоги! Давно уже — с начала 30-х годов — с первых сборников стихов ("Полдень", "Улица Красных Зорь", "Сотворение мира", "Победа") нашли в поэзии Прокофьева законное место, живут по сей день и бойкая уличная запевка, и огневая "частая!", и горькая деревенская "поминальная ". Обаяние народности в его стихах усиливается своеобразием не просто русского, а северного, приладожского, рыбацкого фольклора милой его сердцу Олонии. Он отсеивает. Преобразует этот фольклор, свой особый, неповторимый поэтический сплав. Все, что он любит, все, чем дорожит, весь многокрасочный мир его поэзии воплощен в облике Родины:



…Да какой-нибудь

Старый шалашик,

Да задумчивой ивы печаль,

Да родимые матери наши,

С-под ладони, глядящие вдаль;

Да простор вековечный, огромный,

Да гармоник размах шире плеч,

Да вагранки, да краны, да домны,

Да певучая русская речь!



Такой несокрушимой в беде предстала перед ним Отчизна, и такой отразил он ее в известной поэме "Россия", написанной им в блокадном Ленинграде. О России, о характере народа, который создал, поднял страну, Прокофьев говорит в ней с силой, искренностью, поэтической выразительностью. Родина — предмет самых задушевных помыслов поэта, его самой возвышенной гордости, его самых святых и дорогих мечтаний. Здесь у Прокофьева всего естественнее и органичнее соединяются песенные и эпические традиции с подлинным поэтическим новаторством. В поэме "Россия" любовь поэта нашла выражение в самых близких и дорогих его сердцу образах: белоногие пущи, широкая песня взахлеб, Маруся, что мыла на реченьке белые ноги, Настенька, что ростом хоть мала, зато характером жила. Секрет жизнелюбия и завидной душевной молодости поэта заключается в том, что о чем бы он ни писал — он пишет о Родине, о своем народе. Когда-то в ранних стихах он сказал о своем поколении: Невиданные однолюбы В такое время живут.



Таким "невиданным однолюбом" был сам Прокофьев. Огромной любовью, осенившей все его творчество, стала для поэта Россия, страна, что "разметнулась на полсвета и вся на сердце у меня". Это страна распахала степи до курганов, нашла пути в Зазвездье. В новой книге Прокофьева Родина то встанет в заглавие цикла, то вдруг зазвенит в отдельной, казалось бы, случайной строке, то наполнит необычайной глубиной и силой стихи о милой сердцу поэта Ладоге…



Да, есть слова глухие,

Они мне не родня,

Но есть слова такие,

Что посильней огня!

Они других красивей —

С могучей буквой "Р",

Вот, например, Россия,

Россия, например!



Редкий поэт, прошедший такой большой творческий путь, как Прокофьев, не пересматривает чего-то в своем творчестве, от чего-то не отказывается. Прокофьев ни от чего не отказывался. Разумеется, поэзия его развивалась, становилась все мудрее, значительнее, точнее, строже и проще. Но в основном это все тот же Прокофьев с его самобытностью, жизнелюбием, с его широтой и нежностью, с его броским словцом и неожиданной озорной концовкой. Нельзя не подивиться этой его цельности, строгой верности своему таланту, неугасающей юношеской взволнованности. Сохраняя лучшие особенности своего самобытного дарования — сильный, горячий лиризм, тонкое чувство природы, яркий народный язык, — Прокофьев в то же время все шире раздвигал границы своего творчества, углублял идейное содержание своей поэзии. И о чем бы он ни писал в последние годы жизни, его стихи всегда ярки, непосредственны, романтически окрылены. На любую тропу Прокофьев вступал как первооткрыватель. Сколько уж написано об итальянских оливах, а как хороши они в его прелестном, немного грустном маленьком стихо творении из цикла "Яблоня над морем" — "Все оливы, оливы…". Сколько раз воспевалось море, а взглянул на него Прокофьев, и вот уже "добела накаленные молнии гаснут, а оно только волны сдувает с усов".



"Я очень любил и люблю поэзию Александра Прокофьева, — писал в своих воспоминаниях о Прокофьеве Н. С. Тихонов, — мне очень радостно вспоминать весь наш долгий путь по жизненной дороге, и то, что мы делали в веселые дни нашей молодости, и тяжкие времена военных испытаний".


bigmir)net TOP 100   
Страница сгенерирована за 0.069509 сек.